Харбин.
Шестидесятилетие знаменитого художника совпало с его экспедицией в Манчжурию в 1934 –1935 г.г.
Чтобы оценить значительность этого периода деятельности Н.К. Рериха, остановимся кратко на двух моментах. Во-первых – на значении Харбина для постижения истории русской культуры – и, во-вторых, на том, что это была первая встреча художника с кусочком (тогда еще) русской земли в Манчжурии, населенной русскими. Только представим себе: Рерих, уехавший из Петербурга в 1918 г. – вновь встречается со своими… не где-то заграницей, в Лондоне, Нью-Йорке, но в русском городе – в котором, в силу обстоятельств, казалось, остановилось время – не произошла революция, не было гражданской войны, где культура развивалась без видимых потрясений – те же лица, та же музыка: Вертинский, Шаляпин… Те же священники (митрополит Антоний). Русские гимназии, школы, храмы, всевозможные общества, музеи, партии, газеты и т.д. Разнообразная и разнородная, как и когда-то до революции, жизнь.
И так сложилось, вероятно, не случайно, что именно здесь, в этом уголке прежней России – в беспредельных просторах Азии – началась та драма вокруг Н.К. Рериха и его отношения к религии, прежде всего – к православию, свидетелями которой мы являемся и поныне.
«Приезд художника всколыхнул весь русский Харбин, – вспоминал один из очевидцев событий, ученый-востоковед В.С. Стариков. – Творчество Рериха, его личный пример стали оказывать все большее влияние на политические убеждения Русского Зарубежья, внедряя оборонческие идеи, особенно в его среднее и молодое поколение…». «Оборонцами» или «утвержденцами» называли себя накануне второй мировой войны те, кто не связывал с возможной победой фашизма над Россией надежду на возвращение навсегда утраченной монархической или буржуазно-демократической России. «Утвержденцы» стремились к защите Отечества, к помощи ему.
Именно в это время в печати начинается травля «оборонцев», поддержанная местной японской газетой «Харбинское время». Появляются статьи клеветнического, провокационного содержания, направленные непосредственно на Н.К. Рериха. В газетах появляется вопрос-обращение к художнику: «Како веруеши?»
Оставляя без внимания потоки клеветы, на этот вопрос Николай Константинович счел необходимым ответить. Прославленный во всем мире художник и общественный деятель, автор движения знаменитого Пакта Рериха в защиту культурных ценностей, символом которого стало Знамя Мира, символ Культуры как единства религии, науки и искусства, отдавший сорок лет жизни храмостроительству (что сам он считал важнейшей частью своей жизни), ответил: «Верую во единого Бога Отца…» – весь Символ Веры – «и сие исповедую. Николай Рерих. 26 сентября 1934 г.».
С горечью был вынужден отметить художник, что ему пришлось интимные сферы души выставить публично в свой 60-летний юбилей. В конце одного из писем сотрудникам в Америку, в котором Николай Константинович очень озабочен присылкой необходимых ему книг «Знамя Преподобного Сергия», он делает приписку: «Итак, мое шестидесятилетие ознаменовалось напечатанием Символа Веры! О Tempora, o mores! – о времена, о нравы! Инквизиция!».
И все это происходило на фоне очень теплых отношений с церковными иерархами – митрополитом Антонием, харбинскими архиепископами Мелетием, Нестором и Димитрием, на фоне благотворительной и созидательной деятельности художника.
Из письма Н.К. Рериха митрополиту Антонию от 15 сентября 1934 г., Харбин:
«Весьма драгоценным для меня было недавнее письмо Ваше. Рад сообщить, что как правящий Архиепископ Мелетий, так и Архиепископ Нестор, окружают меня здесь заботливым вниманием, чем премного способствуют моей работе во благо нашей Родины и храмостроительства. Представляю Вам при сем мою недавнюю статью «Спас», снимок с моей последней картины «С нами Силы Небесные ныне невидимо служат» и снимки моего проекта деревянной церкви в Бариме, селении в Маньчжу-Ти-Го, а также оттиск статьи г-на Шмидта о моем религиозном творчестве. Я очень рад, что в очерке из биографий моих подчеркнуто упоминание Вашего светлого имени, ибо я всегда с особой сердечной устремленностью вспоминаю Ваши многоценные для меня указания и радушные споспешествования моим работам…».
В статье «Дом Милосердия», посвященной этому детищу архиепископа Нестора, Н.К. Рерих писал: «Разве не замечательно, что при «Доме Милосердия» создается и музей-хранилище, про которое строитель добрый пишет в недавнем своем письме: «Преподобный Сергий Радонежский, которого так свято чтите Вы, святым молитвам которого любовно посвящаем наш скромный музей-хранилище, да будет всегда помощником… Именно Преподобный воспитатель русского народного духа, сам неустанный труженик и создатель, Преподобный Сергий так живо вспоминается при каждом ко благу направленном строительстве. В то время, когда даже многие учебные и просветительные учреждения не задаются мыслью о создании в своих стенах вещественного напоминания о священном и культурном, тогда «Дом Милосердия», и в этом смысле велико-милосердия подает благой пример». Участие же самого Николая Константиновича в делах «Дома Милосердия» высоко оценено архиепископом Нестором:
«Глубокоуважаемый, добрейший, дорогой Николай Константинович.
Не нахожу слов, чтобы выразить Вам глубочайшую благодарность и признательность за ту доброту, внимательность и заботы, которыми окружаете Вы наш Дом Милосердия. Ваша добрая помощь в трудную минуту существования Дома Милосердия, Ваш чудный дар – древние священные образы русских икон и, наконец, Ваш бесценный вклад в наш скромный музей – Ваши творения, на которые с восторгом и благоговением взирает весь мир, – все это Ваше внимание наполняет наши сердца чувством глубокой, искренней и самой пламенной благодарности…».